Журналист Вадим Верник поделился отрывками из книги, посвященной великому Пеле
23 октября великому футболисту ХХ века Пеле исполнилось бы 85 лет. Журналисту Вадиму Вернику, известному человеку в сфере искусства, но никак не футбола, несказанно повезло: он снял фильм о самом легендарном спортсмене и тот дал ему в кадре большое интервью. Оно войдет в книгу «Пеле. Бразильская самба. Неспортивные заметки», а пока его отрывки эксклюзивно публикуются в «МК».
тестовый баннер под заглавное изображение
— Эта встреча не должна была произойти по многим причинам. Но она состоялась! Думаю, об этом мечтали многие журналисты, — рассказал «МК» Вадим, — а шанс близко пообщаться с кумиром миллионов выпал мне. И это, конечно, ирония судьбы — ведь человека, более далекого от футбола, чем я, надо еще поискать.
«Хочешь снять фильм о Пеле?»
Ноябрь 1996 года. Шаболовка. Перед отъездом на очередную съемку слышу на ходу:
— Хочешь снять фильм о Пеле?
Конечно, эти слова я воспринял как шутку, не более того, и даже никак на них не отреагировал. Через пару дней вопрос повторился уже в более настойчивой форме. И тогда я спросил: «А как это возможно? Где? Когда?» Оказывается, в январе будущего года Пеле должен был прилететь в Москву в рамках рекламной кампании своего именного кофе, и его менеджер выбрал наш проект «Субботний вечер со звездой» для эксклюзива с великим футболистом.
Что ж, есть причина для гордости и ликования! И все же. Когда в рамках «Субботнего вечера» я снимал фильмы о Майе Плисецкой, Галине Вишневской и Мстиславе Ростроповиче, об Инне Чуриковой и Олеге Табакове, об Андрее Вознесенском и Юрии Башмете, то попадал в понятную для меня среду обитания. А Пеле!..
Я только помнил с детских лет песню, которую бодро исполнял Эдуард Хиль: «Мы видали Пеле и Гарринчу, мы встречались с Эйсебио лично…» Я и сейчас могу ее напеть. Но я никогда не задумывался о том, что стоит за этими фамилиями. Никаких знаний у меня не было, футбол я никогда не смотрел. И вообще, мне гораздо ближе позиция старика Хоттабыча, который недоумевал, зачем такое количество людей бегают за одним мячом — лучше каждому раздать по мячу, что он волшебным образом и сделал.
Так что моя предполагаемая встреча с Пеле — это «сильно комичный номер», как любила говорить в курьезных ситуациях мама. Но при этом я отлично понимал, что отказаться от такого заманчивого предложения никак не смогу. Это ведь и определенный вызов, вызов самому себе. И я с драйвом окунулся в совершенно незнакомую мне стихию.
Я до сих пор помню точную дату нашей первой встречи с Пеле — 21 января 1997 года. В зал он зашел быстрым уверенным шагом, был приветлив и очень обаятелен. Общался так, будто мы давно знакомы. Меня впечатлило, что он в белой рубашке и галстуке. Я никак не ожидал от него такого парадного стиля. Наверное, сказывалось то, что Пеле был тогда министром спорта Бразилии. Хотя вел себя он отнюдь не как чиновник в привычном понимании.
— Вы пастор? — вдруг спрашивает меня Пеле.
Видимо, мой внешний вид вызвал такую ассоциацию: я был в черном пиджаке-френче, застегнутом наглухо, и белой рубашке без воротничка.
— Не совсем.
Мы оба улыбнулись.
— Ну что ж, побеседуем? — обратился я к своему гостю. Пеле кивнул.
Камера. Мотор. Начали!
«Мы делали мяч из соломы»
В первые же минуты Пеле признался:
— Когда я ложусь спать, то молюсь и иногда спрашиваю у Бога: «Может быть, мне все это только кажется? Может быть, это сон? И почему я, Эдсон Арантес ду Насименту, известен всему миру, известен благодаря слову «Пеле», в котором всего четыре буквы? Когда-нибудь, может, я найду ответ. А пока у меня нет ответа.
Меньше всего я ожидал услышать такие слова! Но благодаря столь неожиданному началу я понял, какая у Пеле тонкая и трепетная душа. Никакого высокомерия, снобизма, внутренней усталости. Он совершенно не подчеркивает своего величия. Напротив, было очевидно, что Пеле относится к себе с долей иронии. Легко, с юмором воспринимать себя, не быть зацикленным на собственной персоне — это тоже дар.
— Моя мать — вспоминал Пеле, — говорила, что я рос очень живым мальчишкой и всегда любил гонять на улице мяч. А сколько стекол я перебил, когда мяч летел мимо цели!
Сначала я играл тряпичным мячом. Мы даже делали мяч из соломы, из бумаги. У родителей не было денег, чтобы приобрести кожаный мяч. А я, конечно, только об этом и мечтал.
— Вы помните свои ощущения, когда у вас впервые появился настоящий мяч?
Пеле улыбнулся в ответ. Ему явно было приятно окунуться в эти воспоминания.
— Впервые кожаный мяч я получил, когда мне исполнилось десять лет. Мне его подарил на день рождения друг отца, профессиональный футболист. И это был самый лучший подарок, который я запомнил на всю жизнь. Даже не знаю, что в дальнейшем произвело на меня такое же сильное впечатление. Но я тогда, к сожалению, болел, лежал дома с высокой температурой и думал только о том, когда смогу выйти с этим мячом на поле. Я его крутил в руках, чеканил ногами, мысленно с ним разговаривал и даже положил рядом с собой в постель. У меня был отличный стимул поправиться как можно скорее. И вот этот долгожданный момент настал. Представляете, с каким восхищением на меня смотрели ребята во дворе! Ни у кого из них еще не было кожаного мяча, и им не терпелось начать игру.
— Я читал, что в детстве вы хотели стать пилотом. Это правда? Или красивая легенда?
— Не легенда. Вблизи того места, где мы с ребятами играли в футбол, находился местный аэродром. Я любил наблюдать, как самолеты взлетают и идут на посадку. В этом есть магия, какая-то тайна. Я мечтал о полетах. Видел себя в кабине летчика, за штурвалом самолета и представлял, какие красивые маневры я совершаю на огромной высоте! Мне нравилась форма пилота, и опять же мысленно я ее примерял не один раз. Но за свою жизнь я столько путешествовал, что мой летный стаж, наверное, гораздо больше, чем у любого профессионального летчика. (Улыбается.)
«Любовь объяснить очень трудно»
В Москву Пеле прилетел со своей женой Ассирией. И, конечно, мне было важно поговорить с ним о личном. А вот у менеджера Пеле была другая точка зрения. Как только мы затронули эту тему, он стремительно подошел ко мне и шепотом произнес:
— Мы так не договаривались, смените тему.
Но меня мало волновал выстроенный кем-то регламент — точнее, не волновал совсем. Я вел беседу так, как считал нужным, и остановить меня не мог никто. Тем более сам Пеле охотно обсуждал со мной деликатные вопросы. Возможно, еще и потому, что он изначально увидел во мне «пастора», — вот и ощущал себя как на исповеди.
— Роземери, ваша первая жена, вышла замуж, когда вы уже были кумиром миллионов. Насколько она была ревнива и насколько ревнивы были вы по отношению к ней? — спрашиваю у Пеле.
— Нет, она не была ревнивой. Она хорошо понимала меня, мой стиль жизни. Конечно, случалось всякое. Бразильский футбол был тогда на самом взлете. «Сантос» выигрывал все матчи. Повсюду, куда мы приезжали, меня окружали актрисы, королевы красоты. Они приветствовали меня. Но у меня с ними не было никаких романов, хотя пресса наполнялась всевозможными слухами. Роземери все понимала и не ревновала. Я тоже не был ревнивым. Роземери — простая женщина, совершенно простая. Домовитая, сердечная, очень ласковая по отношению ко мне, чуткая по отношению к детям, стеснительная женщина, которая всегда тяготилась моей астрономической славой. Она всегда страдала от того, что я не могу уделять много времени семье и вынужден путешествовать то с командой «Сантос», то с нашей сборной.
— А вы можете сказать, почему распался ваш первый брак? В чем были неправы вы, в чем была неправа, может быть, Роземери?
— Ну, когда происходит развод, трудно искать виноватых. Так уж случилось. И тут мы оба виноваты. Я, повторяю, много путешествовал по миру. Жена временно обосновалась в Нью-Йорке с двумя детьми. Я бывал там наездами. У нас не получалось часто проводить время вместе. Когда родился третий ребенок — Дженнифер, жена сказала, что хочет навсегда остаться в Америке. Я же ей сразу ответил, что не представляю своей жизни вне Бразилии, там мой дом, там мой любимый клуб. И тогда мы решились на развод.
О своей жене Ассирии Лемос Пеле говорит в восторженном тоне:
— Я давно люблю Ассирию. Думаю, что Ассирия главная любовь моей жизни. Я даже не могу сравнивать моих прежних подруг с ней.
— Чем же она вас так пленила?
— Любовь объяснить очень трудно. Я познакомился с Ассирией в Нью-Йорке. Она там училась на психолога, изучала теологию. Мы встречались долго, десять лет, прежде чем решили пожениться. И уже три года мы вместе. Что произошло — объяснить, повторяю, невозможно. Мы нравимся друг другу, и это лучшее объяснение. Ассирия — очень интеллигентная, спокойная.
— А у вас бывают какие-то трения или Ассирия как психолог умеет все поставить на свои места?
— Она вообще-то очень строгая женщина. И как психолог действительно разбирается во многих вещах лучше меня. Она хорошо понимает мою жизнь, условия моей работы. Нам легко друг с другом.
Когда мы снимали Пеле на приеме в посольстве Бразилии, я просил оператора делать акцент не на общей обстановке, связанной с привычным ажиотажем вокруг фигуры главного героя, а на камерной истории. Я хотел, чтобы в кадре больше проявлялись эмоции и чувства Пеле и его супруги. Каким нежным взглядом смотрит Пеле на свою жену! Ассирия мягко улыбается в ответ. Они сейчас здесь, со всеми, но при этом в своем, и только своем мире.
На пресс-конференции для меня тоже было важно акцентировать внимание на Ассирии. Понятно, что все лавры в этот момент принадлежали Пеле. Он подробно рассказывал о своем именном кофе, о его свойствах и аромате, стараясь увеличить армию поклонников этого напитка. А я вместе с оператором продолжал наблюдать за Ассирией. Она скромно сидела в зале, среди журналистов, слушая выступление мужа и не привлекая к себе никакого внимания. И те, кто не был «в теме», даже предположить не могли, что это особая гостья.
— У вас большая разница в возрасте с Ассирией. Это как-то ощущается? — интересуюсь у Пеле.
— Ничего особенного я не ощущаю ни в физическом плане, ни в психологическом. У нас действительно большая разница — 20 лет. Но у нас двое детей, и все прекрасно. Встреча с Ассирией обновила мою жизнь, и у нас нет никаких проблем. Может быть, когда мне исполнится сто лет, я почувствую что-то тревожное, а пока — нет.
Прошли годы. В 2008-м семейная идиллия Пеле и Ассирией закончилась. Расстались супруги цивилизованно, во всяком случае, без публичных ссор и конфликтов. А в 2016-м, в возрасте 75 лет, Пеле женился в третий раз. Его избранницей стала Марсия Сибели Аоки — бразильская предпринимательница японского происхождения, младше Пеле на 25 лет. Известно, что они познакомились в конце 80-х на вечеринке в Нью-Йорке. Вновь судьба свела их в 2010 году каким-то мистическим образом — в лифте многоэтажного дома в Сан-Паулу. С тех пор они не расставались до самой кончины короля футбола в 2022 году…
«Бразильская самба»
Отдельный мир — это Пеле-музыкант. Конечно, я хотел услышать его песни в авторском исполнении. Но согласится ли Пеле показать себя перед камерой с этой стороны? На всякий случай я привез с собой гитару, одолжил у Игоря (Игорь Верник — актер, брат-близнец. — М.Р.). Спрятал гитару неподалеку, у окна, чтобы инструмент не бросался в глаза раньше времени. И ждал подходящего момента.
Начал издалека.
— Сеньор Пеле, если бы вы написали песню о себе, какая она была бы? Грустная, радостная?
— Конечно, радостная. Я вообще не люблю грустить, не люблю хандрить. Когда человек «уходит в себя» и начинает воспринимать мир в мрачных тонах, он обрубает какие-то важные связи и не происходит движения вперед, а это тупиковый путь. Я не хочу и не могу замыкаться на себе и в себе — это и не в природе бразильца. У нас так много солнца, столько жизнерадостной энергии, что горевать не приходится. Всегда есть повод для хорошего настроения. У меня до сих пор очень насыщенная жизнь, без пауз. Мне это нравится. Я нужен другим, я востребован — это же огромное счастье.
А дальше уже «разогретому» Пеле я говорю:
— У меня случайно «в кустах оказался рояль». Могли бы вы спеть?
Моя просьба явно застала Пеле врасплох. Я вижу его растерянный взгляд. Образовалась неловкая пауза. Пеле не знает, как правильно поступить. Ко мне снова подходит его менеджер с уже знакомой фразой «Мы так не договаривались». Но я не обращаю на эти слова никакого внимания, беру гитару и решительно протягиваю ее своему гостю.
— Я не очень хорошо играю на гитаре и не самый лучший композитор, — продолжает сопротивляться Пеле. — Это все так внезапно для меня.
— А может, все-таки попробуете? — говорю с надеждой.
Опять пауза, и наконец я слышу:
— Ну, давайте.
Медленно перебирает струны гитары:
— Это расстроенный инструмент.
— Так «обрадуйте» его, если он расстроен.
Пеле улыбается, подтягивает колки, затем произносит:
— Вот теперь другое дело.
И начинает петь.
Я никогда раньше не слышал песен Пеле, а тут еще он сам поет! Оказалось, у вокалиста Пеле приятный низкий баритон с красивыми обертонами, он хорошо чувствует музыку. Поет свободно, без нажима, будто только этим и занимается всю жизнь. Я слушаю его как завороженный, боясь спугнуть… хотел сказать «артиста». Все это выглядит так же неожиданно, как если бы я сейчас достал не гитару, а мяч и стал чеканить его на глазах у великого футболиста.
— Эту песню я написал в стиле бразильской самбы, — поясняет Пеле. — В ней выражена философия жизни, как я ее понимаю. Песня о том, что многие вокруг хотели бы быть похожими на Пеле, но Пеле не сверхчеловек. Он такой же, как и все. Так же умеет чувствовать и пылко любить. Песня как раз об этом.
Опять перебирает гитарные струны:
— А вот еще одна моя мелодия.
И уже поет без всякой моей просьбы.
— О чем эта песня?
— О любви. Я дарю ее всем вам.
Вот таким красивым и эффектным получился финал нашей беседы. Как гол «в девятку», да еще на последней минуте матча, и многотысячный стадион взрывается криками восторга и обожания.
Источник: www.mk.ru
